Промозглый ноябрьский день, тяжелое свинцово небо, нависшее над городом под стать ситуации, погружало все в серый монохром и, кажется, вот-вот готово было разразиться ливнем. Поэтичное зрелище достойное низкобюджетной картины и, пожалуй, Энтони бы сам посмеялся над этим, если бы на душе не было столь же паршиво. Он был удостоен места в первом ряду, рядом с теми, кто никоим образом не был достоин находиться на данном событии. Осознание того, что в гробу покоится поддельное тело, а настоящее в данный момент находится в штабе Щ.И.Т.а, ничуть не добавляло настроения и не меняло того факта, что присутствующие были ему до боли отвратительны, не все, но большинство. Тяжкий груз ответственности за происходящее покоился на плечах, заставляя сменить привычную статную осанку, горбить плечи и крепче сжимать ладони в замок на коленях, кои мужчина уже на протяжении минут двадцати сверлил взглядом. Едва слышные нетерпеливы перешёптывания тех, кто пришел лишь потому, что надо было, иногда разбавлялись тихими всхлипываниями воистину скорбящих и не понять, что из этого было хуже. На смену одному оратору пришел другой, Старк даже не пытался вслушиваться в монотонные голоса, усиленные динамиками, полные поддельной печали и являющиеся лишь воспроизведением написанного заранее на бумаге. А если бы и попытался вникнуть, то тут же пришел в ярость, чего позволить себе сейчас никак не мог, это было бы неуважительно, нет, не к окружающим - на них было глубоко плевать, это было неуважительно к человеку, который пал жертвой Старковских амбиций.
Тщетно стараясь остаться незамеченным, к Тони подошел молодой человек, склоняясь ниже и шепотом сообщая, что следующий произносить надгробную речь должен он. Легко и несколько отрешенно кивнув, гений осторожно поднялся со своего места, поправляя черное пальто и неторопливо направляясь к трибуне. Но чем ближе он к ней подходил, тем неторопливей становились его шаги, взгляд по-прежнему был устремлен вниз, на носки лакированных ботинок, ведь если он поднимет голову, то непременно увидеть возвышающийся над всеми монумент, с гордо поднятым над головой щитом в одной руке и развивающимся американский флагом в другой. Взойдя на помост и подойдя ближе к трибуне, Старк крепко вцепился в нее пальцами, лишь оказавшись спиной к памятнику поднимая голову и окидывая взглядом присутствующих. Пальцы невольно сжались до беления костяшек, не так давно все эти люди ликовали, узнав об аресте Стивена Роджерса, радовались сломленному сопротивлению, но хотя бы кто-то задумался о куда более глубоком значение случившегося? Сдался не просто человек, сдался тот, кого эти самые люди нарекли символом свободы. Тот, кто всегда стоял на их защите верой и правдой, отдавая всего себя за их спокойную жизнь. Кажется, все это в полной мере и сам Старк понял только сейчас. К черту, к черту символику, у Америки появится новый Капитан, без этого никак, форму передадут другому, по мнению общественности, достойному носить её, но вот память о первом Капитане навсегда будет осквернена. Роджерс останется в ней не как истинный герой, а как тот, кто подвел это самое общество, не оправдав ожиданий и надежд. А кто в этом виноват? К горлу подкатил тошнотворный ком, который мужчина с трудом сглотнул, из раздумий вывела негромкая какофония голосов, кажется, молчание слишком затянулось, что крайне не нравилось тем, у кого были еще куда более важные дела.
Энтони в очередной раз с шумом вздохнул, превозмогая собственное оцепенение, он, наконец, смог выдавить из себя хоть слово, - Я… - это прозвучало словно признание собственный вины, ответ на вопрос, который прочно засел в голове и гений вновь затих. Совершенно не те мысли, перед ним сидели не те люди, которым он что-либо должен говорить, единственный человек, которому было еще столько несказанно уже никогда его не услышит. Очередной судорожный вздох, жалкая попытка взять себя в руки. Точно, речь. Тони посмотрел на лежащий на трибуне лист бумаги, исписанный размашистым почерком, еще раз пробегаясь по нему взглядом и приходя к выводу, что написанное на нем - сущий бред, гений вновь возвел взгляд к толпе, - Я не могу, – довольно четко проговорил он, резко разворачиваясь спиной и направляясь к выходу с помоста, в порыве замирая у самого его край и поднимая голову, вглядываясь в каменное лицо, находящееся в нескольких метрах, - Это того не стоило, – едва слышно прохрипел Энтони, словно в надежде, что его услышат, что его простят, что лучший друг вновь крепко сожмет плечо и глядя в глаза с усмешкой заявит, что все иногда ошибаются, но каменное лицо осталось все так же беспристрастно и продолжало смотреть куда-то вдаль. Возмущенный гул толпы в очередной раз вывел из размышлений, заставляя дернуть головой, и стремительно направиться прочь.
Водитель уже ждал с широко распахнутой дверью заднего сидения, несколько растерянно смотря на начальника, сев в салон машины, Старк сам захлопнул за собой дверь, дожидаясь, пока перед взором окажется затылок водителя, - В Особняк Мстителей и как можно быстрее, - высказав свое пожелание, мужчина уткнулся лицом в ладони, крепко зажмуривая глаза. Он опять сбегал. Да, черт возьми, это был побег, поджав свои пушистый запачканный хвост, он искал спасения в норе. Тони никогда не умел оправдываться перед всеми, за свои ошибки он всегда без объяснений расплачивался действиями, но что делать сейчас, кому доказывать то, что он сожалеет, что признает свою вину? За этими мыслями он не заметил, как машина подъехала к давно опустевшему особняку. Команда распалась сразу после того, как объявили требования о регистрации супергероев, а новые союзники предпочитали базироваться в другом месте, оттого особняк пустел долгое время, даже непривычно было войти в него и не услышать какофонии звуков, не увидеть тех людей, который обычно расхаживали по его коридорам. Болезненно поморщившись, Старк прошел на кухню, доставая из мини-бара бутылку и не размениваясь на меньшую тару, откупорив её, щедро отхлебнул прямо из горла. Оседая на пол, мужчина в качестве подстилки скинул собственное пальто и оттягивая удушающий узел галстука, он оперся спиной о кухонный гарнитур, вновь жадно припадая к бутылке.